Неточные совпадения
Не успели пушкари опамятоваться от этого зрелища, как их ужаснуло новое; загудели на соборной колокольне
колокола, и вдруг самый
большой из них грохнулся вниз.
Над Москвой хвастливо сияло весеннее утро; по неровному булыжнику цокали подковы, грохотали телеги; в теплом, светло-голубом воздухе празднично гудела медь
колоколов; по истоптанным панелям нешироких, кривых улиц бойко шагали легкие люди; походка их была размашиста, топот ног звучал отчетливо, они не шаркали подошвами, как петербуржцы. Вообще здесь шума было
больше, чем в Петербурге, и шум был другого тона, не такой сыроватый и осторожный, как там.
Перед вокзалом стояла густая толпа людей с обнаженными головами, на пестром фоне ее красовались золотые статуи духовенства, а впереди их, с посохом в руке,
большой златоглавый архиерей, похожий на
колокол.
Я сошел в сени. Малаец Ричард, подняв
колокол, с
большой стакан величиной, вровень с своим ухом и зажмурив глаза, звонил изо всей мочи на все этажи и нумера, сзывая путешественников к обеду. Потом вдруг перестал, открыл глаза, поставил
колокол на круглый стол в сенях и побежал в столовую.
Из города донесся по воде гул и медное дрожание
большого охотницкого
колокола. Стоявший подле Нехлюдова ямщик и все подводчики одни за другими сняли шапки и перекрестились. Ближе же всех стоявший у перил невысокий лохматый старик, которого Нехлюдов сначала не заметил, не перекрестился, а, подняв голову, уставился на Нехлюдова. Старик этот был одет в заплатанный òзям, суконные штаны и разношенные, заплатанные бродни. За плечами была небольшая сумка, на голове высокая меховая вытертая шапка.
Помните? Великолепно! Чему вы смеетесь? Уж не думаете ли вы, что я вам все наврал? («А что, если он узнает, что у меня в отцовском шкафу всего только и есть один этот нумер „
Колокола“, а
больше я из этого ничего не читал?» — мельком, но с содроганием подумал Коля.)
Чем
больше засыпало нас снегом, тем теплее становилось в нашем импровизированном шалаше. Капанье сверху прекратилось. Снаружи доносилось завывание ветра. Точно где-то гудели гудки, звонили в
колокола и отпевали покойников. Потом мне стали грезиться какие-то пляски, куда-то я медленно падал, все ниже и ниже, и наконец погрузился в долгий и глубокий сон… Так, вероятно, мы проспали 12 часов.
Между тем сосчитали церковные деньги; оказалось, что на
колокол собрано
больше тысячи рублей, из которых добрых две трети внесены были усердием Сатира.
Но он пришел уже совсем больной и с
большим трудом присутствовал при церемонии поднятия
колокола. Вероятно, к прежней хворости прибавилась еще простуда, так как его и теплой одеждой на дорогу не снабдили. Когда торжество кончилось и
колокол загудел, он воротился в каморку и окончательно слег.
— Я
больше всего русский язык люблю. У нас сочинения задают, переложения, особливо из Карамзина. Это наш лучший русский писатель. «Звон вечевого
колокола раздался, и вздрогнули сердца новгородцев» — вот он как писал! Другой бы сказал: «Раздался звон вечевого
колокола, и сердца новгородцев вздрогнули», а он знал, на каких словах ударение сделать!
Мы не доехали трех верст до посада, как уже разнесся удар монастырского
колокола, призывавший к вечерне. Звуки доносились до нас глухо, точно треск, и не
больше как через пять минут из одиночных ударов перешли в трезвон.
Сотни лет ходило поверье, что чем
больше небылиц разойдется, тем звонче
колокол отольется.
Давали спектакли, из которых публике, чисто клубной, предпочитавшей маскарады и веселые ужины,
больше всего нравился «Потонувший
колокол», а в нем особенно мохнатый леший, прыгавший через камни и рытвины, и страшный водяной, в виде огромной лягушки, полоскавшейся в ручье и кричавшей: «Бре-ке-ке-кекс!»
Большой монастырский
колокол гудел и заливался, призывая сестер безмятежного пристанища к вечерней молитве и долгому, праздничному всенощному бдению.
Словом сказать, настоящих, «отпетых» бюрократов, которые не прощают, очень мало, да и те вынуждены вести уединенную жизнь. Даже таких немного, которые прощают без подмигиваний.
Большая же часть прощает с пением и танцами, прощает и во все
колокола звонит: вот, дескать, какой мы маскарад устроиваем!
И с этим, что вижу, послышались мне и гогот, и ржанье, и дикий смех, а потом вдруг вихорь… взмело песок тучею, и нет ничего, только где-то тонко
колокол тихо звонит, и весь как алою зарею облитый
большой белый монастырь по вершине показывается, а по стенам крылатые ангелы с золотыми копьями ходят, а вокруг море, и как который ангел по щиту копьем ударит, так сейчас вокруг всего монастыря море всколышется и заплещет, а из бездны страшные голоса вопиют: «Свят!»
Церковь, при которой схоронили Арину Петровну, принадлежала к числу бедных; штукатурка местами обвалилась и обнажила
большими заплатами кирпичный остов;
колокол звонил слабо и глухо; риза на священнике обветшала.
Больше трех раз кряду нельзя ставить деньги на кон, — я стал бить чужие ставки и выиграл еще копейки четыре да кучу бабок. Но когда снова дошла очередь до меня, я поставил трижды и проиграл все деньги, как раз вовремя: обедня кончилась, звонили
колокола, народ выходил из церкви.
Удар в
колокол на колокольне заставляет всю воду всколыхнуться одним могучим движением, и она долго плавно колышется от этого удара, колышется и
большое светлое пятно, освещает ее, расширяется от ее центра куда-то в темную даль и бледнеет, тает.
Она привезла из города новые иллюстрированные журналы, и мы вместе рассматривали их после ужина. Попадались приложения с модными картинками и выкройками. Маша оглядывала их мельком и откладывала в сторону, чтобы потом рассмотреть особо, как следует; но одно платье с широкою, как
колокол, гладкой юбкой и с
большими рукавами заинтересовало ее, и она минуту смотрела на него серьезно и внимательно.
Чтобы идти в Дубечню, я встал рано утром, с восходом солнца. На нашей
Большой Дворянской не было ни души, все еще спали, и шаги мои раздавались одиноко и глухо. Тополи, покрытые росой, наполняли воздух нежным ароматом. Мне было грустно и не хотелось уходить из города. Я любил свой родной город. Он казался мне таким красивым и теплым! Я любил эту зелень, тихие солнечные утра, звон наших
колоколов; но люди, с которыми я жил в этом городе, были мне скучны, чужды и порой даже гадки. Я не любил и не понимал их.
Приступил к важной и таинственной работе. Стеклянным колпаком накрыл микроскоп. На синеватом пламени горелки расплавил кусок сургуча и края
колокола припечатал к столу, а на сургучных пятнах оттиснул свой
большой палец. Газ потушил, вышел и дверь кабинета запер на английский замок.
Челибей уходит. Звон дворцовых
колоколов. Входят боярыни, в
большом наряде, по две в ряд. За ними царица Марья Григорьевна и царевна Ксения. Все кланяются им в пояс. Они садятся по обе стороны престола.
Мы, разумеется, во всем изготовились и пред вечером помолились и ждем должного мгновения, и только что на том берегу в монастыре в первый
колокол ко всенощной ударили, мы сели три человека в небольшую ладью: я, дед Марой да дядя Лука. Дед Марой захватил с собою топор, долото, лом и веревку, чтобы
больше на вора походить, и поплыли прямо под монастырскую ограду.
Зачем в большой-то
колокол звонили?
Как начали звонить, я так и обмер,
Ну, думаю, беда, опять всполох
От воровских людей.
А грамоту снесите к протопопу,
Чтоб завтра за обедней прочитал.
Велите в
колокол большой ударить,
Чтобы народу собралось побольше.
На улице было тихо: никто не ехал и не шел мимо. И из этой тишины издалека раздался другой удар
колокола; волны звука ворвались в открытое окно и дошли до Алексея Петровича. Они говорили чужим ему языком, но говорили что-то
большое, важное и торжественное. Удар раздавался за ударом, и когда
колокол прозвучал последний раз и звук, дрожа, разошелся в пространстве, Алексей Петрович точно потерял что-то.
Прогудел три раза
большой монастырский
колокол; в церкви замелькала горящая свечечка, с которою служка суетился перед иконостасом, зажигая ставники.
Сидели мы у опушки леса над рекой. Поздно было, из-за Малинкиной колокольни смотрело на нас
большое, медно-красное лицо луны, и уже сторож отбил в
колокол десять чётких ударов. Всколыхнули они тишину, и в ночи мягко откликнулись им разные голоса тайных сил земли.
Любка взмахнула обеими руками, отчаянно взвизгнула и пошла за ним; сначала она прошлась боком-боком, ехидно, точно желая подкрасться к кому-то и ударить сзади, застучала дробно пятками, как Мерик каблуками, потом закружилась волчком и присела, и ее красное платье раздулось в
колокол; злобно глядя на нее и оскалив зубы, понесся к ней вприсядку Мерик, желая уничтожить ее своими страшными ногами, а она вскочила, закинула назад голову и, взмахивая руками, как
большая птица крыльями, едва касаясь пола, поплыла по комнате…
Как муравьи, поднявшиеся на задние ножки, расходились по улицам прихожане, и шумной ватагой, стуча деревянными ступеньками, как клавишами, на колокольню взбегали веселые стрельцы, прогоняли криком пугливых голубей, и кто-нибудь хватался за веревку
большого спокойного
колокола.
Он боялся обнаружить свое волнение, но руки дрожали и безудержно шевелились губы, а
большой спокойный
колокол задумчиво смотрел на него всем своим огромным жерлом и терпеливо ждал.
Он вспомнил, как рыдал сегодня в его руках
большой спокойный
колокол и в клочья раздирал голубую даль своим призывным страстным кличем — и так весело сделалось ему, что он не выдержал и засмеялся одиноким сухим смешком, странно прозвучавшим среди ночи и поля.
Выбравшись наверх, он степенно, как в церкви, оглядывался, вытирал лоб платком и со страхом перед ожидающим его неизмеримым блаженством застенчиво осматривал
большой спокойный
колокол — другие, маленькие
колокола, он не уважал.
Банн… банн… — печально и важно, густым голосом, с
большими промежутками, выпевал огромный соборный
колокол, и после каждого удара долго разливались и таяли в воздухе упругие трепещущие волны.
Щербук. Она граф, барон! У нее генеральское лицо! А я… калмык и
больше ничего… Меня пущай Дуняша обожает… Какая дорога неровная! Шоссе бы надо со столбами телеграфическими… с
колоколами… Дзинь, дзинь, дзинь…
Из двери на звон наших
колоколов, выходит
большой, красный, рыжий ямщик со стаканом вина в руках и кричит что-то. Игнашка обертывается ко мне и просит позволения остановиться. Тут я в первый раз вижу его рожу.
Ницше ясно сознавал то великое значение, какое имеет для жизни это чудесное неведение жизненных ужасов. «Мало того, что ты понимаешь, в каком неведении живут человек и животное, — говорит он, — ты должен иметь еще и волю к неведению и научиться ей. Необходимо понимать, что вне такого неведения была бы невозможна сама жизнь, что оно есть условие, при котором все живущее только и может сохраняться и преуспевать: нас должен покрывать
большой, прочный
колокол неведения».
Как раз в то самое время, когда проезжали мимо женского монастыря, раздался удар
большого тысячепудового
колокола. Рита перекрестилась.
Новый удар
колокола возвестил начало урока. Дети прошли на этот раз чинно в классную —
большую светлую комнату в четыре окна.
Все это так, но впечатление было все-таки же довольно жуткое. Вокруг себя Герцен не мог не чувствовать пустоты, и после кризиса, пережитого"
Колоколом", он уже видел, что прежний Герцен для
большой русской публики перестал быть тем, чем был в Лондоне и из Лондона.
Еще году не прошло,
большой вклад тебе положил,
колокол вылил — значит, не даром прошу святых молитв твоих…
С вечера накануне именин всенощну служат. Тут всем приказ: у службы быть неотменно. Князь сам шестопсалмие читает и синаксарь. Знал он церковный устав не хуже монастырского канонарха, к службе божией был не леностей, к дому господню радение имел
большое. Сколько по церквам иконостасов наделал, сколько
колоколов вылил, в самом Заборье три каменные церкви соорудил.
Церкви старинные, каменные,
большие, иконостасы золоченой резьбы, иконы в серебряных окладах с драгоценными камнями и жемчугами, колокольня высокая,
колоколов десятков до трех,
большой — в две тысячи пуд, риз парчовых, глазетовых, бархатных, дородоровых множество, погреба полнехоньки винами и запасами, конюшни — конями доброезжими, скотный двор — коровами холмогорскими, птичный — курами, гусями, утками, цесарками.
В своем роде это такое, если не
большее, московское, и притом народное диво, как Иван Великий, Царь-колокол, Царь-пушка. Западные путешественники и ученые последователи истории зодчества, очень чуткие относительно всякой самобытности, давно уже оценили по достоинству этот замечательный памятник русского художества.
Не говоря уже о действительно очаровательной природе, где к услугам дачников были и
большой английский парк, и река, и леса, и луга, а из Воскресенска, из Нового Иерусалима, доносился бархатный звон
колокола, — и самые люди собрались в Бабкине точно на подбор.
При Петре Великом в Петергофе существовал «забавный дворец». В
большом гроте последнего висело несколько стеклянных
колоколов, подобранных по тонам, или, как говорилось тогда, «колокольня, которая ходит водою»; в
колокола шли пробочные молоточки, которые приводились в движение посредством механизма, на который падала вода. Звуки, издаваемые
колоколами, были очень приятны, аккорды неслись тихие, на разные мотивы. Эта колокольня называлась «ноты» и существовала еще во времена Анны Иоанновны.
Если бы у него имелся
большой, в целый город,
колокол, то он ударил бы в
колокол, а за неимением его влез на высокую липу, которая стояла у самой террасы, и начал красоваться.
Все так же однозвучно и уныло вызванивал великопостный
колокол, и казалось, что с каждым глухим ударом он приобретает новую силу над совестью людей; все
больше собиралось их, и отовсюду тянулись к церкви бесцветные, как колокольный звон, молчаливые фигуры.
Как на площади народ собирается,
Заунывный гудит-воет
колокол,
Разглашает всюду весть недобрую.
По высокому месту лобному,
Во рубахе красной с яркой запонкой,
С
большим топором навостреныим,
Руки голые потираючи,
Палач весело похаживает,
Удалова бойца дожидается,
А лихой боец, молодой купец,
Со родными братьями прощается...